ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ШЛЯПА-РАСПРЕДЕЛЯЛКА
Ворота немедленно отворились. На пороге стояла высокая темноволосая колдунья в изумрудно-зеленой мантии. Лицом она была весьма сурова, и Гарри первым делом подумал, что этой даме лучше не перечить.
– Первоклашки, профессор МакГонагалл, – доложил Хагрид.
– Благодарю, Хагрид. Я их отведу.
Она широко распахнула двери. Вестибюль был столь огромен, что в нем легко уместился бы весь дурслевский дом. Каменные стены освещались горящими факелами, как в "Гринготтсе", потолок поднимался так высоко, что его не было видно, а наверх вела величественная мраморная лестница.
По каменным плитам дети последовали за профессором МакГонагалл. Справа из-за дверей Гарри услышал гул сотни голосов – видимо, там уже собралась вся школа, – но профессор МакГонагалл провела первоклассников в маленький пустой кабинет. Дети скучились теснее обычного и беспокойно озирались по сторонам.
– Добро пожаловать в Хогвартс, – произнесла профессор МакГонагалл.– Скоро начнется банкет в честь начала нового учебного года, но прежде чем вы займете свои места в Большом зале, вас распределят по факультетам. Распределение – очень важная церемония, потому что, покуда вы в Хогвартсе, факультет – это ваша семья. Вы будете вместе учиться, спать в общей спальне и проводить свободное время в общей гостиной. Факультетов в школе четыре – Гриффиндор, Фукендуй, Воронкогть и Плутзерин. У каждого факультета своя благородная история, из каждого выходили выдающиеся ведьмы и колдуны. Пока вы учитесь в Хогвартсе, за ваши успехи факультету будут начисляться баллы, а за любое нарушение правил баллы будут вычитаться. В конце года факультет, заработавший наибольшее количество баллов, награждается Кубком школы – это очень почетная награда. Надеюсь, каждый из вас сделает честь своему – какому бы то ни было – факультету. Церемония распределения начнется через несколько минут в присутствии всей школы. Советую не тратить время даром и привести себя в порядок.
Ее взгляд на мгновение задержался на мантии Невилла, застегнутой под левым ухом, и на перемазанном носу Рона. Гарри лихорадочно пытался пригладить волосы.
– Я вернусь, когда все будет готово, – сказала профессор МакГонагалл. – Будьте добры не шуметь.
Она вышла из кабинета. Гарри сглотнул.
– А как сортируют по факультетам? – спросил он у Рона.
– Какие-то испытания, наверно. Фред говорил, это очень больно, но по-моему, он пошутил.
У Гарри заколотилось сердце. Испытания? Перед всей школой? Но он пока не знает никакой магии – что же делать? Чтоб вот так, сразу по приезде... он никак не ожидал. Он с тревогой огляделся и увидел, что остальные пребывают в таком же ужасе. Все молчали, за исключением Гермионы Грэйнджер, которая быстро-быстро шептала все выученные заклинания и гадала, какое ей понадобится. Гарри старался ее не слушать. Он никогда еще так не нервничал, даже когда нес Дурслям записку из школы, в которой сообщалось, что он каким-то образом перекрасил парик учительницы в синий цвет. Гарри сосредоточился взглядом на двери. Буквально в любую секунду вернется профессор МакГонагалл и поведет его на верную смерть.
И тут приключилось такое, отчего он подпрыгнул – а несколько ребят сзади завопили:
– Что это?..
Гарри в изумлении открыл рот. Как и все остальные. Сквозь заднюю стену сочились привидения, штук эдак двадцать. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, беседуя друг с другом и вовсе не глядя на первоклассников. Они вроде как спорили. Одно, в виде маленького толстого монаха, сказало:
– Прости и забудь, говорю, надо дать ему еще один шанс...
– Любезный Монах, разве мы не дали Дрюзгу все шансы, какие он заслужил? Он бросает тень на всех нас, и потом, знаете, он даже не совсем призрак... Эй, а вы что тут делаете?
Привидение в жабо и панталонах вдруг заметило первоклассников.
Никто не ответил.
– Новые ученички! – сказал Жирный Монах, улыбаясь всем подряд. – Сортироваться, что ли?
Несколько человек безмолвно кивнули.
– Надеюсь увидеть вас в Фукендуе! – пожелал Монах. – Мой старый факультет, знаете ли.
– Построились, – раздался резкий голос. – Церемония сортировки начинается.
Это вернулась профессор МакГонагалл. Привидения одно за другим убрались в противоположную стену.
– Встали в ряд, – скомандовала первачкам профессор МакГонагалл, – и за мной.
Чувствуя, как ноги наливаются свинцом, Гарри встал в строй за мальчиком с песочными волосами, за ним Рон, и они вышли из кабинета, снова пересекли вестибюль и через двойные двери вошли в Большой зал.
Гарри даже представить себе не мог, что на свете бывают такие удивительные и великолепные места. Зал был освещен тысячами и тысячами свечей, плавающими в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели остальные учащиеся. Столы были сервированы сверкающими золотыми блюдами и кубками. В дальнем конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела туда детей, выстроив их лицом к ученикам и спиной к учителям. В дрожащем отблеске свечей на новичков бледными фонариками смотрели сотни лиц. Кое-где между учащимися тусклым серебром светились привидения. Чтобы скрыться от пристальных глаз, Гарри посмотрел наверх и увидел бархатисто-черный потолок, усеянный звездами. Он услышал шепот Гермионы:
– Он так заколдован, как будто настоящее небо. Я читала в "Истории Хогвартса".
Все равно не верилось, что это потолок и что Большой зал не стоит под открытым небом.
Гарри опустил глаза, когда профессор МакГонагалл молча установила перед первоклассниками табуретку о четырех ногах. На табуретку она поставила островерхую волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потрепанная и невообразимо грязная. Тетя Петуния ни за что бы не пустила такую в дом.
Может, надо достать оттуда кролика, в ужасе подумал Гарри, похоже на то – заметив, что все неотрывно смотрят на шляпу, он тоже стал внимательно смотреть. Несколько секунд царила полная тишина. Затем шляпа дернулась. Возле полей появился разрез наподобие рта – и шляпа запела:
Лишь только шляпа допела, зал разразился аплодисментами. Шляпа поклонилась каждому из четырех столов и снова замерла.
– Значит, всего-то и делов, что шляпу примерить! – шепнул Рон Гарри. – Убью Фреда, он все наврал про битву с троллем.
Гарри слабо улыбнулся. Да, померить шляпу куда легче, чем творить заклинания, но мерить ее все равно хотелось без зрителей. Из песни следовало, что шляпа предъявляет высокие требования; Гарри же в данный момент не чувствовал ни храбрости, ни находчивости, ни всего прочего. Вот если бы шляпа упомянула про факультет для тех, кого мутит, это было бы в самый раз для него.
Профессор МакГонагалл выступила вперед с длинным свитком пергамента.
– Я называю ваше имя, вы надеваете шляпу и садитесь на табурет распределяться, – сообщила она. – Абботт, Ханна!
Розовощекая девочка с беленькими косичками, споткнувшись, вышла из строя, надела шляпу, которая тут же съехала ей на глаза, и уселась. Минутная пауза...
– ФУКЕНДУЙ! – крикнула шляпа.
Правый стол приветственно зааплодировал, и Ханна направилась и села за него. Гарри увидел, как ей весело машет привидение Жирного Монаха.
– Боунс, Сьюзен!
– ФУКЕНДУЙ! – снова выкрикнула шляпа, и Сьюзен поспешила сесть рядом с Ханной.
– Бут, Терри!
– ВОРОНКОГТЬ!
На этот раз зааплодировал второй стол слева; несколько воронкогтцев встали пожать руку примкнувшему Терри.
"Брокльхерст, Мэнди" тоже отправилась в Воронкогть, а "Браун, Лаванда" стала первой новой гриффиндоркой, и левый стол взорвался аплодисментами; Гарри услышал свист близнецов Уизли.
"Булстроуд, Милисента" стала плутзеринкой. Может, у Гарри разыгралось воображение, но после всего, что он слышал о плутзеринцах, они казались ему весьма неприятны. Его совсем затошнило. Он вспомнил, как в прежней школе на физкультуре набирали команды. Его всегда выбирали последним, и не из-за того, что он плохо играл, а лишь бы Дадли не подумал, будто Гарри им нравится.
– Финч-Флетчли, Джастин!
– ФУКЕНДУЙ!
Иногда, заметил Гарри, шляпа выкрикивала название сразу, а иногда некоторое время раздумывала. "Финниган, Симус," мальчик с песочными волосами, стоявший в строю перед Гарри, просидел на табурете с добрую минуту, пока шляпа не признала его гриффиндорцем.
– Грэйнджер, Гермиона!
Гермиона чуть ли не бегом рванулась к табурету и с энтузиазмом нахлобучила шляпу.
– ГРИФФИНДОР! – крикнула шляпа. Рон застонал.
Гарри вдруг пронзила ужасная мысль – как всегда делают ужасные мысли, когда нервничаешь. А что, если его вообще не выберут? Что, если он просидит тут целую вечность со шляпой на глазах, пока профессор МакГонагалл не сорвет ее с головы и не скажет, что, очевидно, произошла ошибка и лучше бы он сел на обратный поезд?
Когда вызвали Невилла Долгопупса, мальчика, постоянно терявшего жабу, по дороге к табурету он споткнулся. С Невиллом шляпа думала долго. Наконец она крикнула "ГРИФФИНДОР", Невилл так и метнулся прочь прямо в шляпе, и под взрывы хохота ему пришлось затрусить обратно и передать ее "МакДугал, Морагу".
Малфой, услышав свое имя, важно выступил вперед, и его желание исполнилось моментально: едва коснувшись головы, шляпа завопила: "ПЛУТЗЕРИН!"
Малфой пошел к Краббу и Гойлу, крайне довольный собой.
Народу оставалось уже немного. "Мун", "Нотт", "Паркинсон", потом девочки-близняшки, "Пэтил" и "Пэтил", потом "Перкс, Салли-Энн" и наконец...
– Поттер, Гарри!
Едва Гарри вышел из строя, по залу язычками пламени поползли шепотки.
– Поттер, она сказала?
– Тот самый Гарри Поттер?
Последнее, что увидел Гарри, прежде чем шляпа съехала ему на глаза, был полный зал ребят, подавшихся вперед, чтобы лучше его рассмотреть. В следующую секунду он уже разглядывал изнанку шляпы. И ждал.
– Гм-м, – произнес ему в ухо тихий голос. – Трудно. Очень трудно. Много отваги, это видно. И мозги неплохие. Есть талант, ах, господи, да – и жажда самоутверждения, вот что интересно... Куда же мне тебя определить?
Гарри вцепился в край табурета, молясь: только не в Плутзерин, только не в Плутзерин!
– Только не в Плутзерин, да? – переспросил тихий голос. – Уверен? Ты мог бы стать великим, знаешь, у тебя все задатки, и Плутзерин поможет тебе на пути к величию, несомненно – нет? Что ж, если ты уверен – пусть будет ГРИФФИНДОР!
Гарри понял, что последнее слово шляпа выкрикнула на весь зал. Он стащил шляпу и нетвердой походкой направился к столу Гриффиндора. Он так расслабился, что его все-таки выбрали и не отправили в Плутзерин, что не даже замечал, что ему аплодируют громче всех. Староста Перси поднялся и энергично потряс ему руку, а близнецы Уизли надрывались: "Поттер с нами! Поттер с нами!" Гарри уселся напротив уже виденного привидения в жабо. Привидение похлопало его по руке, отчего у Гарри возникло противное ощущение, будто он окунул ее в ведро с ледяной водой.
Теперь он мог как следует разглядеть Высокий Стол. С ближнего краю сидел Хагрид, который поймал его взгляд и поднял оба больших пальца. Гарри в ответ улыбнулся. А в центре Высокого Стола в большом золотом кресле восседал Альбус Дамблдор. Гарри сразу же узнал его по карточке из кваколадки в поезде. Серебристые волосы Дамблдора единственные во всем зале сверкали так же ярко, как привидения. Гарри узнал и профессора Квиррелла, нервного юношу из "Дырявого котла". В большом фиолетовом тюрбане он смотрелся весьма своеобразно.
К этому времени осталось распределить всего троих. "Томас, Дин", чернокожий мальчик еще выше Рона, примкнул к Гарри за столом Гриффиндора. "Тюрпин, Лиза" стала воронкогткой, и настала очередь Рона. К тому времени он уже был бледно-зеленый. Гарри скрестил под столом пальцы, и через секунду шляпа выкрикнула:
– ГРИФФИНДОР!
Гарри громко захлопал вместе с остальными, и Рон свалился на стул рядом с ним.
– Молодец, Рон, отлично, – помпезно одобрил Перси Уизли через голову Гарри, пока "Забини, Блейз" делалась плутзеринкой. Профессор МакГонагалл скатала свиток и унесла шляпу-распределялку.
Гарри посмотрел на свое пустое золотое блюдо. Только теперь он понял, как проголодался. Тыквоги, казалось, приключились сто лет назад.
Альбус Дамблдор поднялся. Он лучезарно улыбнулся ученикам, широко разведя руками, словно не было в жизни большего удовольствия, чем лицезреть их здесь.
– Добро пожаловать, – произнес он. – Добро пожаловать в Хогвартс к началу нового учебного года! Прежде чем начать банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот такие: Дурик! Нюни! Рвакля! Щип! Спасибо!
Он сел на место. Все радостно закричали и захлопали. Гарри даже и не знал, смеяться или нет.
– Он что – малость того? – неуверенно обратился он к Перси.
– Того? – заносчиво переспросил Перси. – Он гений! Лучший в мире чародей! Но, конечно, слегка того. Картошечки, Гарри?
У Гарри отвисла челюсть. Блюда перед ним ломились от яств. Ему еще ни разу не доводилось видеть на столе столько вкусноты: ростбиф, жареные цыплята, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейк, вареная и жареная картошка, жаркое, йоркширский пудинг, горошек, морковка, подливка, кетчуп и еще зачем-то мятные конфетки.
В общем-то, Дурсли не морили Гарри голодом, но никогда не давали ему наесться от пуза. Дадли всегда отбирал все, что хотел Гарри, даже если самого потом тошнило. Гарри наложил в тарелку всего понемногу, за исключением конфет, и приступил к поглощению. Все было ужасно вкусно.
– Замечательная картина, – грустно молвило привидение в жабо, наблюдая, как Гарри отрезает стейк.
– А вам нельзя?..
– Я не ем уже почти четыреста лет, – ответил призрак. – Мне, конечно, и незачем, но без этого как-то скучно. Кажется, я не представился? Сэр Николя де Мимси-Порпиньон к вашим услугам. Проживаю в башне Гриффиндор.
– Я знаю, кто вы! – внезапно воскликнул Рон. – Братья о вас рассказывали – вы Почти Безголовый Ник!
– Я бы предпочел, чтобы меня называли Сэр Николя де Мимси... – чопорно начал призрак, но тут вмешался песочноволосый Симус Финниган.
– Почти Безголовый? Как это можно быть почти безголовым?
Сэр Николя надулся, словно беседа пошла не по тому руслу.
– А вот так, – ответил он раздраженно, схватил себя за левое ухо и дернул. Голова соскочила с шеи и откинулась на плечо, словно держалась на петлях. Очевидно, кто-то пытался отрубить ему голову, но не довел дело до конца. Удовлетворенно взглянув на обомлевших детей, Почти Безголовый Ник прихлопнул голову на место, прокашлялся и сказал:
– Итак – новые гриффиндорцы! Надеюсь, вы нам поможете в этом году выиграть первенство школы? Гриффиндор никогда так долго не оставался без побед. Плутзерин получает кубок уже шесть лет подряд! Кровавый Барон стал просто невыносим – это привидение Плутзерина.
Гарри посмотрел: за плутзеринским столом сидело жуткое привидение с пустыми глазницами, вытянутым лицом и в одеждах, заляпанных серебряной кровью. Оно сидело справа от Малфоя, который, к удовольствию Гарри, был явно не в восторге от подобного соседства.
– А почему он весь в крови? – с интересом спросил Симус.
– Я не спрашивал, – деликатно ответил Почти Безголовый Ник.
Когда все наелись, остатки пищи сами испарились с тарелок, и они опять засияли чистотой. Спустя мгновение появился десерт. Куча мороженого всех мыслимых сортов, яблочные пироги, паточные торты, шоколадные эклеры и пончики с вареньем, бисквиты, клубника, желе, рисовый пудинг...
Пока Гарри набивал пузо паточным тортом, разговор зашел о родных.
– Я полукровка, – признался Симус. – Мой папа магл. Мама не говорила, что она колдунья, пока они не поженились. Его хватил удар.
Все засмеялись.
– А ты, Невилл? – поинтересовался Рон.
– Меня воспитывала бабушка, она ведьма, – сказал Невилл, – но вся семья думала, что я навеки стопудовый магл. Мой двоюродный дедушка Альджи все пытался застать меня врасплох и вытряхнуть хоть какое-нибудь чудо – однажды он столкнул меня с пирса в Блэкпуле, я чуть не утонул – но до восьми лет все равно ничего не получалось. Дедушка Альджи зашел к нам на ужин и вывесил меня за лодыжки из окна на верхнем этаже, а тут двоюродная бабушка Энид предложила ему меренгу, и он случайно меня выпустил. А я отскочил да как запрыгаю – через весь сад и на дорогу. Все были жутко довольны, бабушка от счастья аж расплакалась. Видели б вы их, когда я вошел – они думали, мне не хватит волшебства, чтоб вернуться. Дедушка Альджи на радостях купил мне жабу.
С другой стороны от Гарри Перси Уизли с Гермионой говорили об учебе ("Надеюсь, они начнут сразу, столько надо выучить, мне больше всего интересна трансфигурация, знаешь, превращать одно в другое, конечно, это считается очень трудно..."; "Вы начнете с малого, типа спички в иголки и тому подобное...").
Гарри, разомлевший и сонный, снова взглянул на Высокий Стол. Хагрид присосался к кубку. Профессор МакГонагалл беседовала с профессором Дамблдором. Профессор Квиррелл в своем нелепом тюрбане разговаривал с преподавателем, у которого были черные сальные волосы, нос крючком и болезненный цвет лица.
Все произошло совершенно внезапно. Крючконосый глянул поверх Квиррелловского тюрбана прямо Гарри в глаза – и шрам на лбу пронзила острая, горячая боль. – Ой! – Гарри хлопнул ладонью по голове.
– Что такое? – спросил Перси.
– Н-ничего.
Боль прошла так же быстро, как и появилась. Труднее было избавиться от ощущения, произведенного этим взглядом – ощущения, что Гарри сильно не нравится этому учителю.
– Что это за препод базарит с профессором Квирреллом? – спросил он у Перси.
– А, ты уже знаешь Квиррелла? Понятно, чего он такой нервный, это же профессор Снэйп. Он преподает зельеделие, но без особой охоты – всем известно, что он метит на место Квиррелла. Знает кучу всего про Темные Искусства, в смысле Снэйп.
Гарри понаблюдал за Снэйпом, но тот больше на него не смотрел.
Наконец десерты тоже испарились, и профессор Дамблдор поднялся вновь. Зал затих.
– Э-хем – еще несколько слов, когда мы все наелись и напились. Перед началом семестра хочу вас кое о чем уведомить. Первоклассникам следует знать, что лес в угодьях замка является запретным для всех учащихся. Об этом также следует вспомнить некоторым из старших учеников.
Мерцающие глаза Дамблдора сверкнули в сторону близнецов Уизли.
– Кроме того, мистер Стырь, смотритель, просил напомнить, что вам запрещается колдовать в коридорах между уроками. Набор в команды по квиддичу состоится во вторую неделю семестра. Желающие играть за свой факультет обращайтесь к мадам Бухло. И в заключение должен вас предупредить, что в этом году вход в правый коридор на четвертом этаже запрещен для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.
Гарри засмеялся, но таких весельчаков оказалось мало.
– Он что, серьезно? – шепнул он Перси.
– Наверняка, – ответил Перси, нахмурясь в сторону Дамблдора. – Странно, обычно он объясняет, почему нам нельзя куда-то ходить – в лесу полно опасных чудищ, это всем известно. Уж нам-то, старостам, хотя бы сказал.
– А теперь, на сон грядущий, споем школьную песню! – закричал Дамблдор. Гарри заметил, что улыбки на лицах учителей замерли.
Дамблдор легко взмахнул волшебной палочкой, словно сгоняя с нее муху, и из палочки вылетела длинная золотая лента, которая взвилась над столами и по-змеиному изогнулась в слова.
– Каждый выбирает любимый мотив, – сказал Дамблдор, – начали!
И школа заголосила:
Каждый допел в разное время. Под конец остались одни близнецы Уизли, тянувшие под очень медленный похоронный марш. Дамблдор додирижировал волшебной палочкой последние строчки, а когда они допели, хлопал громче всех.
– Ах, музыка, – воскликнул он, смахивая слезу. – Магия выше нашего! А теперь – спать. Рысью – марш!
Сквозь жужжащую толпу первоклашки-гриффиндорцы вслед за Перси двинулись из Большого зала вверх по мраморной лестнице. Ноги у Гарри опять налились свинцом, но на этот раз просто от усталости и сытости. Он был такой сонный, что уже ничему не удивлялся – ни тому, что люди на портретах вдоль коридоров шепчутся и тычут в них пальцами, ни тому, что Перси дважды провел их через двери, спрятанные за раздвижными панелями и висящими гобеленами. Зевая и волоча ноги, ребята поднимались по лестницам, и едва Гарри начал гадать, сколько еще идти, как процессия вдруг остановилась.
Впереди в воздухе порхала связка тросточек, и стоило Перси шагнуть вперед, как они принялись на него кидаться.
– Дрюзг, – шепнул Перси первоклассникам. – Полтергейст. – Он повысил голос: – Дрюзг, покажись!
Ответом был громкий неприличный звук, словно воздух, выпущенный из шарика.
– Мне что, пойти к Кровавому Барону?
Хлопок, и в воздухе появился маленький человечек со злобными темными глазками и широким ртом, скрестив ноги и сжимая трости.
– Ooooooo! – протянул он, злорадно хихикнув. – Перьвокласьки! Вот умора-то!
И неожиданно накинулся на них. Все пригнулись.
– Уйди, Дрюзг, не то Барон все узнает, имей в виду! – рявкнул Перси.
Дрюзг высунул язык и исчез, высыпав трости на голову Невиллу. Было слышно, как полтергейст несется прочь, на лету громыхая по рыцарским доспехам.
– От Дрюзга держитесь подальше, – предостерег Перси, возобновив движение. – Над ним властен один Кровавый Барон, он даже нас, старост, не слушается. Вот мы и пришли.
В самом конце коридора висел портрет очень жирной тетки в платье розового шелка.
– Пароль? – спросила она.
– Капут Драконис, - отозвался Перси, и портрет повернулся вперед, открыв круглое отверстие в стене. Ребята протиснулись – Невилла пришлось подсадить – и оказались в гостиной Гриффиндора, уютной и круглой, заставленной мягкими креслами.
Перси направил девочек в одну дверь – в девчачью спальню, а мальчиков в другую. Поднявшись по винтовой лестнице – очевидно, они находились в одной из башен, – мальчики наконец добрались до постели: пять кроватей под темно-красными бархатными пологами. Сундуки были уже здесь. Не в силах трепаться, ребята натянули пижамы и бухнулись в постель.
– Классно пожрали, да? – буркнул Рон из-за занавески. – Пошел, Коростевич! Простынку тут жует.
Гарри хотел было спросить, откушал ли Рон паточного торта, но тут же уснул.
Видно, Гарри слегка переел, ибо ему привиделся очень странный сон. На нем был тюрбан профессора Квиррелла, который все твердил, что он должен немедленно перевестись в Плутзерин, ибо такова его судьба. Гарри говорил тюрбану, что не хочет в Плутзерин; тот становился все тяжелее и тяжелее; Гарри попытался его сорвать, но тюрбан до боли затянулся – Малфой смеялся над его борьбой с тюрбаном – потом Малфой превратился в крючконосого учителя Снэйпа, разразившегося резким холодным смехом – вспышка зеленого света, и Гарри проснулся, весь дрожа и в поту. Он перевернулся на другой бок и снова уснул, и наутро уже совершенно но помнил своего сна.
