ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В ЛЮК
Впоследствии Гарри никак не мог понять, как это ему удалось сдать экзамены в постоянном ожидании, что в дверь вот-вот ворвется Вольдеморт. Однако дни ползли, а Пушок пребывал взаперти, жив и здоров.
Стояла удушающая жара, особенно в большом кабинете, где шли письменные экзамены. На экзаменах выдали специальные перья, заговоренные антисписывающим заклятьем.
Экзамены были и практические. Профессор Флитвик вызывал в класс по одному и проверял, способны ли они заставить ананас сплясать на столе чечетку. Профессор МакГонагалл наблюдала за превращением мыши в табакерку – причем баллы начислялись в зависимости от изящества табакерки и вычитались за наличие у нее усов. Снэйп всех нервировал и дышал в затылок – поди вспомни тут зелье забвения!
Гарри пыжился изо всех сил, стараясь не замечать острую боль во лбу, не прекращавшуюся после похода в лес. Невилл считал, что Гарри страдает экзаменационным неврозом в тяжелой форме, вот ему и не спится, но в действительности Гарри мучил прежний кошмар, ставший еще ужаснее: теперь в нем присутствовала фигура в капюшоне, с которой стекала кровь.
Рон с Гермионой пеклись насчет камня куда меньше Гарри – то ли потому, что не видели того, что он видел в лесу, то ли потому, что у них на лбу не пылал шрам. Мысль о Вольдеморте их, безусловно, пугала, но он не вторгался в их сны, а кроме того, они так парились над уроками, что терзаться замыслами Снэйпа или кого там еще было просто некогда.
Последним экзаменом была история магии. Какой-то час вопросов про всяких там чокнутых древних колдунов, изобретавших разную ерунду вроде самопомешивающихся котлов, а потом – свобода, целая неделя восхитительной свободы, пока не объявят результаты экзаменов. Когда призрак профессора Биннза велел положить перья и скатать пергамент, Гарри и все остальные завопили от счастья.
– Все оказалось гораздо проще, чем я думала, – сказала Гермиона, вливаясь в толпу на залитой солнцем лужайке. – Можно было не учить про Кодекс Чести Оборотня 1637 года и про восстание Эльфрика Алчного.
Гермиона любила после экзаменов разбирать свои ответы, но Рон сказал, что его от этого мутит, и они побрели к озеру и плюхнулись под дерево. Близнецы Уизли вместе с Ли Джорданом щекотали за щупальца гигантского кальмара, гревшегося на теплой отмели.
– Конец урокам, – радостно вздохнул Рон, растягиваясь на траве. – Веселей, Гарри, еще в запасе целая неделя, пока узнаем, что написали все неправильно, а пока можно не дергаться.
Гарри потер лоб.
– Хотел бы я знать, что это значит! – воскликнул он в сердцах. – Шрам не проходит... это и раньше бывало, но не так часто.
– Сходи к мадам Помфри, – предложила Гермиона.
– Я не болен, – сказал Гарри. – Наверно, это предупреждение... значит, грозит опасность...
Рон от жары стал непробиваем.
– Гарри, расслабься, Гермиона права, пока Дамблдор рядом, камень в безопасности. И потом, у нас нет доказательств, что Снэйп узнал, как пройти мимо Пушка. Ему уже один раз чуть не оторвали ногу, вряд ли он туда так сразу попрется. И скорее Невилл будет играть в квиддич за сборную Англии, чем Хагрид подведет Дамблдора.
Гарри кивнул, но его мучило неясное ощущение, что он забыл сделать что-то важное. Когда он попытался это объяснить, Гермиона сказала:
– Это из-за экзаменов. Вчера ночью я проснулась и повторила половину курса трансфигурации, а потом только вспомнила, что мы ее уже сдали.
Гарри, однако, был уверен, что непонятное чувство абсолютно не связано с учебой. Он взглянул в ярко-голубое небо, на сову, подлетавшую к школе с запиской в клюве. А вот ему пишет один только Хагрид. Хагрид никогда не предаст Дамблдора. Хагрид никогда никому не скажет, как обойти Пушка... никогда... но...
Гарри внезапно вскочил на ноги.
– Ты куда? – сонно промычал Рон.
– Я тут кой о чем подумал, – ответил Гарри и побледнел. – Надо срочно сбегать к Хагриду.
– Зачем? – пропыхтела Гермиона, поспешая следом.
– Вам не кажется странноватым, – говорил Гарри, взбираясь по зеленому склону, – что Хагрид больше всего на свете хочет дракона, и тут подворачивается незнакомец, у которого как раз кстати в кармане яйцо? Много ль народу болтается с нелегальными драконьими яйцами? Как удачно, что ему встретился Хагрид, вам не кажется? Почему я раньше не допер?
– Ты о чем? – не понял Рон, но Гарри не ответил, рванув через двор к опушке леса.
Хагрид сидел в кресле перед хижиной с засученными штанинами и рукавами и лущил горох в огромную миску.
– Здорово, – улыбнулся он. – Экзамены сдали? Может, выпьем?
– Да, пожалуй, – сказал Рон, но Гарри его оборвал.
– Нет, мы торопимся. Хагрид, мне надо спросить. Помнишь ту ночь, когда ты выиграл Норберта? Как выглядел тот незнакомец, с которым ты играл в карты?
– Хрен знает, – беззаботно бросил Хагрид, – он и плаща-то не снимал.
Увидев перед собой три изумленные физиономии, он поднял брови.
– А че, нормально, в “Свиной башке” до фига всякого чудного народу – это ж деревенский пивняк. Может, он дракоделец, чего такого? Лица я не видал, в капюшоне он был.
Гарри сполз на землю возле миски с горохом.
– А о чем ты с ним говорил, Хагрид? Ты упоминал Хогвартс?
– Может, и поминал, – нахмурился Хагрид, припоминая. – Ага... он спросил, чем я занимаюсь, ну, я сказал, дескать, лесничий тут... Он спросил, за каким я типа зверьем хожу... ну, я сказал... и рассказал, как всегда хотел дракона... а потом... точно не помню, он мне все брал шмурдяку... Погодите-ка... ага, потом он сказал, что у него есть драконье яйцо и предложил разыграть его в карты... но он хотел убедиться, что я с ним справлюсь, не хочу, говорит, отдавать его куда попало... Ну я и сказал, мол, после Пушка любой дракон – ерунда на постном масле...
– А что, он заинтересовался Пушком? – спросил Гарри, стараясь сохранять спокойствие.
– Ну... да, разве ж много встретишь трехглавых псов, хоть бы и в Хогвартсе? Ну, я и сказал, Пушок – просто пупсик, ежели знать к нему подход, да ему только сыграй че-нибудь, как он тут же задрыхнет...
Хагрид внезапно осекся.
– Нельзя вам этого говорить! – выпалил он. – Забудьте, что я сказал! Эй, вы куда?
Гарри, Рон и Гермиона в молчании добежали до вестибюля, показавшимся после двора мрачным и холодным.
– Надо идти к Дамблдору, – сказал Гарри. – Хагрид разболтал незнакомцу, как обойти Пушка, а под плащом был либо Снэйп, либо Вольдеморт – он не особо напрягался, раз напоил Хагрида. Надеюсь на одно – что Дамблдор нам поверит. Фиренце может подтвердить, если Бэйн не помешает. Где кабинет Дамблдора?
Они осмотрелись, будто ожидая увидеть указатель. Им никогда не говорили, где живет Дамблдор, и они ни разу не слышали, чтоб к нему кого-то посылали.
– Нам надо... – начал Гарри, но тут по всему холлу разнесся голос:
– Что это вы втроем тут делаете?
Это была профессор МакГонагалл с кипой книг.
– Мы хотим увидеть профессора Дамблдора, – сказала Гермиона довольно храбро, как показалось Гарри и Рону.
– Профессора Дамблдора? – переспросила профессор МакГонагалл, словно это хотение было весьма подозрительно. – Зачем?
Гарри сглотнул – что же ответить?
– Это типа секрет, – сказал он, но тут же пожалел, ибо ноздри профессора МакГонагалл гневно раздулись.
– Профессор Дамблдор отбыл десять минут назад, – процедила она. – Он получил срочную сову из Министерства магии и незамедлительно вылетел в Лондон.
– Отбыл? – в отчаянии вскричал Гарри. – Сейчас?
– Профессор Дамблдор – великий чародей, Поттер, и у него масса срочных дел...
– Но это важно!
– Ваш доклад важнее Министерства магии, Поттер?
– Понимаете, – начал Гарри, решив отбросить все предосторожности, – профессор... это касается философского камня...
Профессор МакГонагалл ожидала чего угодно, только не это. Книги выпали из рук, и она даже не стала их поднимать.
– Откуда вы знаете? – пролепетала она.
– Профессор, я думаю... то есть знаю... Сн... кто-то хочет украсть камень. Мне надо поговорить с профессором Дамблдором.
Взгляд профессора МакГонагалл стал изумленно-подозрительным.
– Профессор Дамблдор вернется завтра, – изрекла она наконец. – Не знаю, каким образом вы узнали про камень, но в любом случае его никто не может украсть, он слишком надежно защищен.
– Но профессор...
– Поттер, я знаю, что говорю, – отрезала она, наклоняясь за упавшими книгами. – Советую пойти во двор и погреться на солнышке.
Но дети не вняли.
– Значит, сегодня, – заговорил Гарри, убедившись, что профессор МакГонагалл не слышит. – Сегодня Снэйп полезет в люк. Он уже знает все, что надо, а теперь и Дамблдор не мешает. Это он послал записку, точно, в Министерстве магии офигеют, когда увидят Дамблдора.
– Но что же де...
Гермиона так и ахнула. Гарри с Роном обернулись.
За ними стоял Снэйп.
– Добрый день, – произнес он вкрадчиво.
Дети молча уставились на него.
– Нечего торчать внутри в такой чудесный день, – он как-то странно и криво ухмыльнулся.
– Мы... – начал Гарри, не представляя, чего бы сказать.
– Следует быть поосторожнее, – сказал Снэйп. – Будете шляться, так все подумают, вы опять что-то затеваете. А ведь Гриффиндор больше не может позволить себе терять баллы, верно?
Гарри вспыхнул. Ребята повернулись к выходу, а Снэйп крикнул вслед:
– Учтите, Поттер – еще одна ночная прогулка, и я лично позабочусь о вашем отчислении. Всего хорошего.
И он отправился в учительскую.
Выйдя на каменную лестницу, Гарри повернулся к друзьям.
– Так, вот чего надо делать, – торопливо зашептал он. – Один должен следить за Снэйпом – ждать возле учительской и идти за ним, как только выйдет. Гермиона, лучше ты.
– Почему это я?
– Ежу понятно, – сказал Рон. – Ты можешь прикинуться, будто ждешь профессора Флитвика, ну типа... – он запищал: – Ах, профессор Флитвик, я так волнуюсь, мне кажется, я неправильно ответила на вопрос 14б...
– Да заткнись, – сказала Гермиона, однако за Снэйпом следить согласилась.
– А мы постоим у коридора на четвертом этаже, – сказал Гарри Рону. – Пошли.
Но данная часть плана не сработала. Не успели они подойти к двери, отделявшей Пушка от школы, как опять возникла профессор МакГонагалл, которая на сей раз вышла из себя.
– Думаете, вас обойти труднее, чем вагон заклинаний! – взорвалась она. – Хватит заниматься ерундой! Если я услышу, что вы опять сюда подбираетесь, я сниму с Гриффиндора еще пятьдесят баллов! Да, Уизли, с моего родного факультета!
Гарри с Роном пошли в гостиную, и только Гарри успел сказать: “Ну хоть Гермиона у Снэйпа на хвосте”, как портрет Полной Дамы отворился и вошла Гермиона.
– Прости, Гарри! – запричитала она. – Снэйп вышел и спросил, что я тут делаю, а я сказала, жду Флитвика, а Снэйп пошел за ним, и я только что от него удрала и не знаю, куда пошел Снэйп.
– Ну, вот и все! – сказал Гарри..
Друзья молча смотрели на него. Он был бледен, глаза сверкали.
– Я ночью пойду и попробую украсть камень первым.
– Да ты спятил! – вскричал Рон.
– Ни в коем случае! – закричала Гермиона. – После того, что сказали МакГонагалл и Снэйп? Тебя исключат!
– НУ И ЧТО?! – заорал Гарри. – Вы что, не понимаете? Если Снэйп добудет камень, Вольдеморт вернется! Вы что, не слышали, как он чуть не захватил власть? Не будет никакого Хогвартса, неоткуда будет исключать! Он его с землей сровняет или превратит в школу Темных Искусств! Терять баллы – все бессмыслица, понятно? Может, вы думаете, он пощадит вас и ваших родных, если Гриффиндор завоюет кубок? Если меня поймают раньше, чем я доберусь до камня, значит, отправлюсь назад к Дурслям и буду ждать, пока меня отыщет Вольдеморт, значит, умру несколько позже, чем планировалось, потому что я никогда не перейду на сторону Темных Сил! Сегодня ночью я пойду в люк и ничто, слышите, ничто меня не остановит! Вольдеморт убил моих родителей, забыли?
Глаза его сверкали.
– Ты прав, Гарри, – пролепетала Гермиона.
– Возьму плащ-невидимку, – сказал Гарри. – Как удачно, что его вернули.
– А мы втроем под него влезем? – спросил Рон.
– Втроем?
– Брось, ты что, думал, мы тебя одного отпустим?
– Разумеется, нет, – живо отозвалась Гермиона. – Как же ты без нас добудешь камень? Пойду почитаю учебники, может, попадется что-нибудь полезное...
– Но если нас поймают, вас тоже исключат.
– Меня, может, и нет, – мрачно произнесла Гермиона. – Флитвик по секрету сказал, что я на его экзамене получила сто двенадцать процентов. Теперь меня так просто не выкинут.
После ужина они сидели в гостиной как на иголках. Никто их не трогал; впрочем, гриффиндорцам не о чем было говорить с Гарри. Сегодня он впервые не находил это огорчительным. Гермиона листала конспекты в надежде наткнуться на какое-нибудь заклятие, которое им предстояло снять. Гарри и Рон почти не разговаривали. Оба обдумывали предстоящий поход.
Постепенно народ разошелся спать, и комната опустела.
– Пора за плащом, – пробормотал Рон, когда наконец, потягиваясь и зевая, удалился Ли Джордан. Гарри взбежал по лестнице в темную спальню. Он достал плащ, и тут его взгляд упал на флейту, подаренную Хагридом на Рождество. Гарри положил ее в карман для усыпления Пушка – петь он был не в ударе.
И помчался в гостиную.
– Давайте примерим плащ и посмотрим, закроет ли он всех троих – а то если Стырь увидит, что по коридору гуляет одна нога...
– А вы что делаете? – раздалось из угла. Из-за кресла показался Невилл с зажатой в руке жабой Тревором, в очередной раз ускакавшей на свободу.
– Ничего, Невилл, ничего, – сказал Гарри, запихивая плащ за спину.
Невилл внимательно оглядел их виноватые лица.
– Опять намылились, – сказал он.
– Нет-нет-нет, – сказала Гермиона. – Ничего подобного. А ты почему не идешь баиньки, Невилл?
Гарри покосился на высокие напольные часы возле двери. Нельзя терять ни минуты, может, Снэйп уже усыпляет Пушка.
– Никуда вы не пойдете, – сказал Невилл, – вас опять поймают. И Гриффиндору прибавится звездюлей.
– Ты не понимаешь, – сказал Гарри, – это важно.
Но Невилл железно решился на самые крайние меры.
– Не пущу, – заявил он, довольно расторопно оказавшись у дыры за портретом. – Я... я буду драться!
– Невилл, – взорвался Рон, – отвали от дырки и не будь идиотом...
– Не смей называть меня идиотом! – крикнул Невилл. – Нечего правила нарушать! Сами говорили, что я должен бороться!
– Да, но не с нами, – злился Рон. – Невилл, ты сам не понимаешь, что творишь.
Он сделал шаг, и Невилл выронил Тревора, который тут же ускакал.
– Ну давай, бей меня! – Невилл поднял кулачки. – Я готов!
Гарри повернулся к Гермионе.
– Сделай что-нибудь, – попросил он в отчаянии.
Гермиона шагнула вперед.
– Невилл, – сказала она, – я очень, очень извиняюсь.
Она подняла волшебную палочку.
–
– выкрикнула она, указывая на Невилла.
Руки Невилла словно пристегнулись к бокам. Ноги сощелкнулись вместе. Тело окаменело, он покачнулся на месте и затем ровно, как доска, упал лицом вниз.
Гермиона скорее его перевернула. У Невилла сжались челюсти, говорить он не мог. Лишь глаза в ужасе вращались.
– Что ты с ним сделала? – прошептал Гарри.
– Полная Теловязка, – жалостливо ответила Гермиона. – Ох, Невилл, прости.
– Что поделать, Невилл, некогда объяснять, – сказал Гарри.
– Потом поймешь, Невилл, – сказал Рон, они перешагнули через Невилла и набросили плащ-невидимку.
Однако лежащий бревном на полу Невилл не предвещал ничего хорошего. От нервов им в каждой статуе мерещился Стырь, в каждом далеком порыве ветра – налетающий Дрюзг. У первой же лестницы они увидели наверху миссис Норрис.
– Давай ей впендюлим, хоть разочек, – шепнул Рон на ухо Гарри, но тот покачал головой. Они осторожно обогнули миссис Норрис, она обратила к ним глаза-фонари, но ничего не сделала.
По дороге никого не было, пока они не дошли до лестницы на четвертый этаж. Посреди пролета болтался Дрюзг, вытягивая ковровую дорожку, чтоб на ней падали.
– Кто там? – вдруг спросил он, когда дети поравнялись с ним, и сузил злобные черные глазки. – Хоть и не вижу, а знаю, что ты тута. Ты упырька, иль привиденька, аль учениська?
Он взмыл повыше и закружил, пристально их разглядывая.
– Позову-ка Стыря, а то расползалась тут всякая невидаль...
Гарри осенило.
– Дрюзг, – хрипло прошептал он, – Кровавый Барон имеет основания быть невидимым.
Дрюзг со страху чуть не грохнулся. Но вовремя спохватился и завис в футе над ступеньками.
– Прошу прощения, Ваше Кровейшество, мистер Барон, сэр, – залебезил он. – Не признал, не признал... не разглядел... разумеется, не заметил, вы же невидимы... простите старому Дрюзику глупую выходку, сэр.
– У меня тут дело, Дрюзг, – прокаркал Гарри. – Держись сегодня подальше от этого места.
– Разумеется, сэр, всенепременно, – пообещал Дрюзг, снова взмывая вверх. – Надеюсь, ваше дело пройдет удачно, господин Барон, не смею вас беспокоить...
И умчался.
– Классно, Гарри! – шепнул Рон.
Через пару секунд они уже стояли перед коридором четвертого этажа – а дверь была уже приоткрыта.
– Ну вот, так оно и есть, – промолвил Гарри, – Снэйп уже прошел Пушка.
Вид открытой двери сразу напомнил о том, что их ждет. Гарри повернулся под плащом к друзьям.
– Хотите – возвращайтесь, я не обижусь, – сказал он. – Можете взять плащ, мне он больше не нужен.
– Не дури, – сказал Рон.
– Мы с тобой, – сказала Гермиона.
Гарри толкнул дверь. На скрип отозвалось низкое громовое рычание. Все три собачьих носа свирепо засопели в их сторону, хотя пес их не видел.
– Что это у него под лапами? – прошептала Гермиона.
– Вроде арфа, – ответил Рон. – Наверное, Снэйп оставил.
– Пес, видимо, просыпается, как только кончаешь играть, – сказал Гарри. – Ну что ж, приступим...
Он поднес Хагридову флейту к губам и подул. До мелодии там было далеко, но с первой же ноты глаза зверюги стали слипаться. Гарри почти не переводил дыхания. Рычание постепенно стихло – пес зашатался на лапах, колени у него подогнулись, и он повалился на пол в глубоком сне.
– Играй, играй, – предупредил Рон. Они выскользнули из-под плаща и поползли к люку. По мере приближения к гигантским бошкам все сильнее чувствовалось горячее вонючее собачье дыхание.
– По-моему, люк мы вполне откроем, – сказал Рон, заглядывая псине за спину. – Хочешь первой, Гермиона?
– Нет, не хочу!
– Ладно. – Рон стиснул зубы и осторожно перешагнул через лапы. Затем наклонился и потянул за кольцо в крышке люка – она качнулась и отворилась.
– Что там? – тревожно спросила Гермиона.
– Ничего... чернота... никак не слезть, придется прыгать.
Гарри, усердно дудевший на флейте, помахал Рону и указал на себя.
– Хочешь первым? Ты уверен? – спросил Рон. – Я не знаю, какая там глубина. Передай флейту Гермионе, пусть усыпляет.
Гарри передал флейту. Во время секундной паузы пес заворчал и заворочался, но, лишь только Гермиона начала играть, опять глубоко заснул.
Гарри перебрался через собаку и заглянул в люк. Никаких признаков дна.
Он стал спускаться в дыру, пока не повис на кончиках пальцев. Тогда он посмотрел на Рона и сказал:
– Если со мной что-то случится, не лезьте сюда. Идите в совятник и шлите Хедвиг к Дамблдору, ладно?
– Ладно, – ответил Рон.
– Встретимся через минуту, я надеюсь...
И Гарри отпустил руки. Он падал вниз, вниз, вниз в холодную сырость и... ПЛЮХ! Странный, глухой бумс – он приземлился во что-то мягкое. Сел, пошарил вокруг – глаза еще не привыкли к темноте. Кажется, он сидит на каком-то растении. – Порядок! – крикнул он в окошечко света размером с почтовую марку – это было отверстие люка, – мягкая посадка, прыгайте!
Рон тут же прыгнул и приземлился, растянувшись рядом с Гарри.
– Что это за дрянь? – спросил он первым делом.
– Хрен знает, какое-то растение. Наверно, чтоб падать. Давай, Гермиона!
Вдалеке смолкла музыка. Раздался громкий лай, но Гермиона уже сиганула. Она приземлилась по другую сторону от Гарри.
– Мы, наверное, глубоко-глубоко под школой, – сказала она.
– Как удачно здесь растет эта хрень, – сказал Рон.
– Удачно! – взвизгнула Гермиона. – Да вы посмотрите на себя!
Она подскочила и стала прорываться к сырой стене. Именно прорываться, потому что в момент приземления растение начало опутывать змейками-усиками ее лодыжки. А Гарри с Роном и не заметили, что их ноги давно обвиты ползучими стеблями.
Гермионе удалось вырваться, пока растение в нее окончательно не впилось. Теперь она в ужасе смотрела, как мальчики отдирают от себя стебли, но чем больше они метались, тем крепче и быстрее их оплетало.
– Не шевелитесь! – приказала Гермиона. – Я знаю, что это такое – дьявольские силки!
– Ах, как я рад, теперь мы знаем, как оно называется, это так полезно, – прохрипел Рон, отклоняясь назад, чтобы ему не обвили шею.
– Тихо, я пытаюсь вспомнить, как его убить! – прикрикнула Гермиона.
– Давай быстрей, мне уже не дышится! – выдохнул Гарри, отдирая стебли от груди.
– Дьявольские силки, дьявольские силки... что же говорила профессор Росток? Они любят темноту и влагу...
– Значит, зажги огонь! – задыхался Гарри.
– Да... конечно.. но тут же нет дров! – крикнула Гермиона, ломая руки.
– СОВСЕМ С ДУБА РУХНУЛА? – возопил Рон. – ВЕДЬМА ТЫ ИЛИ ГДЕ?
– А, ну да! – воскликнула Гермиона, стегнула палочкой, помахала, что-то пробормотала и наслала на растение мощные языки пламени, какими поджигала Снэйпа. Через пару секунд мальчики почувствовали, что лианы ослабили хватку, съеживаясь от тепла и света. Корчась и извиваясь, они наконец отцепились, и Гарри с Роном освободились.
– Как хорошо, что ты внимательна на травологии, Гермиона, – Гарри встал рядом с ней у стены, отирая пот с лица.
– Ага, – сказал Рон, – и как хорошо, что Гарри не теряется в трудную минуту – “нет дров”, скажите, пожалуйста.
– Нам сюда, – Гарри показал на каменный проход – единственный путь вперед.
Если не считать шагов, слышалось только, как на пол, стекая со стен, тихо падают капли воды. Проход уходил вниз, и Гарри вспомнился “Гринготтс”. С упавшим сердцем он вспомнил, что, по слухам, волшебный банк охраняется драконами. Если им встретится дракон, взрослый дракон – одного Норберта было больше чем достаточно...
– Слышишь? – шепнул Рон.
Гарри прислушался. Откуда-то сверху доносился тихий шелест и звон.
– Думаешь, это привидение?
– Не знаю... по-моему, крылья. Впереди свет – там что-то движется.
На выходе из коридора перед ними открылся ярко освещенный зал с высоким сводчатым потолком. По всему залу беспорядочно порхала туча мелких алмазно-сверкающих птичек. По ту сторону зала располагалась тяжелая деревянная дверь.
– Как ты думаешь, они нападут, если мы пройдем через зал? – спросил Рон.
– Возможно, – ответил Гарри. – С виду они незлобные, но, наверно, как набросятся все сразу... ладно, выбора нет... я побежал.
Глубоко вдохнув и закрыв лицо руками, Гарри рванул через зал. Он ожидал, что в него вот-вот вонзятся острые клювики и коготки, но ничего не случилось. Он благополучно добежал до двери и потянул за ручку, но дверь оказалась заперта.
Друзья последовали за ним. Они дергали и налегали на дверь, но она не поддавалась, даже когда Гермиона испробовала заклинание
– И чего теперь? – спросил Рон.
– Эти птички... не будут же они здесь просто для красоты, – сказала Гермиона.
Они посмотрели – вот носятся птички, сверкая... Сверкая?
– Это не птички! – вдруг выкрикнул Гарри. – Это ключи! Ключи с крылышками – взгляните внимательнее! А значит... – он осмотрелся вокруг, пока остальные разглядывали стаю клячей. – ... да – смотрите! Метлы! Надо поймать ключ от двери!
– Но их тут сотни!
Рон осмотрел замок.
– Ищем большой старинный ключ, возможно, серебряный, как ручка.
Все схватили по метле, взмыли в воздух и влетели в самую середину стаи. Но, сколько они ни махали и ни хватали, заколдованные ключи шныряли так быстро, что поймать их было просто невозможно.
Однако Гарри не зря был самым юным ловцом века. Он обладал даром замечать то, чего другие не видели. Покружив с минуту в вихре радужных перьев, он углядел массивный серебряный ключ с завернутым крылышком, словно его уже ловили и грубо пихали в замочную скважину.
– Вот он! – завопил Гарри. – Вот тот, большой... там... нет, там... с ярко-голубыми крыльями... с одного боку перья помяты.
Рон понесся в указанном направлении, врезался в потолок и чуть не упал с метлы.
– Окружаем! – крикнул Гарри, не сводя глаз с ключа с помятым крылом. – Рон, заходи сверху – Гермиона, стой внизу и не пускай, а я попробую поймать. Айда, ПОЕХАЛИ!
Рон нырнул, Гермиона ракетой взмыла вверх, ключ увернулся от обоих, Гарри ринулся за ним; ключ усвистел к стене, Гарри наклонился вперед и со страшным треском пригвоздил жертву рукой к камню. По залу эхом разнеслись восторженные вопли Рона и Гермионы.
Они поскорее приземлились, Гарри побежал к двери с ключом, отчаянно вырывавшимся из рук. Он втиснул его в замок, повернул – сработало! Как только щелкнул замок, ключ опять упорхнул, причем весьма потрепанным – его ловили уже дважды.
– Готовы? – спросил Гарри, взявшись за ручку. Друзья кивнули. Гарри открыл дверь.
В следующем зале было темно и ничего не видно. Но как только дети шагнули внутрь, комнату неожиданно затопило светом, открыв поразительное зрелище.
Они стояли на краю огромной шахматной доски, за черными фигурами, которые были ростом выше ребят и по виду вырезаны из черного камня. Напротив, на другой стороне, стояли белые фигуры. Гарри, Рон и Гермиона вздрогнули –
у высоченных белых фигур не было лиц.– Что же делать? – прошептал Гарри.
– Это же очевидно, – сказал Рон. – Надо перейти комнату в игре.
За белыми фигурами виднелась очередная дверь.
– Как? – занервничала Гермиона.
– Наверно, – сказал Рон, – мы должны стать фигурами.
Он подошел к черному коню и коснулся его рукой. Камень мгновенно ожил. Конь принялся бить копытом, а сидящий на нем рыцарь склонил голову в шлеме и посмотрел на Рона.
– Чтобы перейти на ту сторону, мы... э-э-э... должны присоединиться к вам?
Черный рыцарь кивнул. Рон обернулся к друзьям.
– Дайте подумать... – проговорил он. – Видимо, нам надо занять места трех черных фигур...
Гарри с Гермионой молча смотрели, как Рон думает. Наконец он сказал:
– Короче, не обижайтесь там, но вы оба плохо играете в шахматы...
– Мы не обижаемся, – быстро сказал Гарри. – Главное, скажи, чего делать.
– Так, Гарри, ты встаешь на место слона, а ты, Гермиона, рядом с ним на место ладьи.
– А ты?
– А я буду конем, – сказал Рон.
Шахматные фигуры, судя по всему, внимательно слушали – при этих словах конь, слон и ладья развернулись спиной к белым и покинули доску, оставив три пустых клетки, которые заняли Гарри, Рон и Гермиона.
– В шахматах всегда начинают белые, – Рон поглядел на ту сторону доски. – Точно... смотрите...
Белая пешка выступила на две клетки вперед.
Рон начал руководить черными. Они молча перемещались по его приказу. У Гарри тряслись коленки. Что, если они проиграют?
– Гарри, перейди на четыре клетки вправо по диагонали.
Первым ударом стала потеря второго коня. Белая королева скинула рыцаря на пол и выволокла с доски, где он и остался лежать ничком.
– Пришлось пожертвовать, – Рон был потрясен. – Теперь ты, Гермиона, можешь свободно брать того слона, давай.
Теряя своих, белые были беспощадны. Вскоре вдоль стены выросла груда бездыханных черных фигур. Уже дважды Рон чуть не прозевал опасности, грозящей Гарри и Гермионе. Сам он метался по доске, отыграв почти столько же белых фигур, сколько было съедено черных.
– Почти дошли, – пробурчал он неожиданно. – Щас соображу, щас соображу...
Белая королева повернулась к нему пустым лицом.
– Да... – тихо сказал Рон, – это единственный способ... Меня придется съесть.
– НЕТ! – вскричали Гарри и Гермиона.
– Это же шахматы! – отрезал Рон. – Приходится идти на жертвы! Я сделаю ход вперед, она меня съест – зато ты, Гарри, поставишь мат королю!
– Но...
– Ты хочешь остановить Снэйпа или нет?
– Рон...
– Слушай, давай скорее, а то он достанет камень!
Альтернативы не было.
– Готовы? – Рон был бледен, но полон решимости. – Я пошел – и не тяните резину, когда выиграете.
Он шагнул вперед, и на него обрушилась белая королева. Она со всей силы стукнула Рона по голове каменной рукой, и он рухнул на пол – Гермиона взвизгнула, но с клетки не сошла – белая королева отволокла Рона в сторону. По виду он был без сознания.
Гарри, дрожа, перешел на три клетки влево.
Белый король снял корону и бросил ее к ногам Гарри. Они выиграли. Шахматы, кланяясь, расступились, освободив дорогу к двери. Бросив последний отчаянный взгляд на Рона, Гарри с Гермионой кинулись в дверь и очутились в следующем коридоре.
– А что, если он?..
– Очухается, – сказал Гарри, убеждая сам себя. – Как ты думаешь, что дальше?
– Мы прошли заклятие Росток, то есть дьявольские силки; Флитвик, видимо, заколдовал ключи; МакГонагалл оживила шахматы; остаются заклятия Квиррелла и Снэйпа.
Они подошли к очередной двери.
– Ну что? – прошептал Гарри.
– Пошли.
Гарри толкнул дверь.
В ноздри ударила такая вонища, что оба уткнулись носами в подол. Сквозь слезы они разглядели прямо перед собой распростертого на полу тролля, еще крупнее того, с которым они бились, уже остывшего и с кровавой шишкой на голове.
– Хорошо, что с ним не надо сражаться, – шепнул Гарри, осторожно перешагивая через массивную ножищу. – Пошли, дышать невозможно.
Он отворил следующую дверь, и заглянули они туда с большой опаской – однако ничего страшного там не оказалось, только столик, на котором выстроились в ряд семь бутылочек различной формы.
– Снэйпова работа, – определил Гарри. – И что надо делать?
Они ступили через порог, и в дверях за спиной тут же всколыхнулось пламя. Пламя необычное, пурпурное. В тот же миг в двери, ведущей дальше, взметнулись языки черного пламени. Дети оказались в ловушке. – Смотри! – Гермиона схватила свиток, лежащий рядом с бутылочками. Заглянув через плечо, Гарри прочел:
Гермиона тяжело вздохнула, и Гарри с изумлением увидел, что она улыбается – сам он на это вряд ли был способен.
– Классно, – сказала Гермиона. – Это не магия, это логика – головоломка. У многих великих колдунов логики ни грамма, они бы застряли здесь навсегда.
– Как и мы, а что, нет, что ли?
– Разумеется, нет, – сказала Гермиона. – В этом свитке все, что надо. Семь бутылочек: в трех яд; в двух вино; одна проведет через черный огонь, и еще одна вернет обратно через пурпурный.
– Но как узнать, из какой выпить?
– Щас, минутку.
Гермиона перечитала бумажку несколько раз. Потом прошлась вдоль ряда бутылочек, бормоча себе под нос и тыча пальцем. Наконец она хлопнула в ладоши.
– Дошло, – объявила она. – Самая маленькая бутылочка проведет нас сквозь черное пламя – к камню.
Гарри смерил взглядом маленькую бутылочку.
– Хватит только на одного, – сказал он. – Тут и глотка-то не наберется.
Они переглянулись.
– А какая вернет назад через пурпурное пламя?
Гермиона показала на круглую бутылочку, крайнюю справа.
– Выпей ее, – сказал Гарри. – Нет, слушай, вернись и забери Рона. Возьмите метлы из комнаты с ключами, они вас вытащат из люка мимо Пушка – бегите прямиком в совятник и шлите Хедвиг к Дамблдору, он нам нужен. Я, может, и смогу ненадолго задержать Снэйпа, но, если честно, я ему не соперник.
– Но Гарри, что, если с ним Сам-Знаешь-Кто?
– Ну... мне однажды повезло, правда? – проговорил Гарри, показывая на шрам. – Может, и еще раз повезет.
У Гермионы задрожали губы, и она вдруг бросилась к Гарри и заключила его в объятья.
– Гермиона!
– Гарри, знаешь, ты великий волшебник.
– С тобой не сравнить, – смущенно ответил Гарри, когда его отпустили.
– Со мной! – воскликнула Гермиона. – Книжки! Плюс талант! А ведь есть вещи и поважнее – дружба и отвага и... ах, Гарри – будь осторожен!
– Пей первая, – сказал Гарри. – Ты уверена, где что?
– Абсолютно, – ответила Гермиона. Она сделала большой глоток из круглой бутылочки и содрогнулась.
– Не яд? – встревожился Гарри.
– Нет, но оно как лед.
– Иди быстрее, пока оно действует.
– Удачи... осторожнее.
– ИДИ!
Гермиона развернулась и вошла прямо в пурпурный огонь.
Гарри глубоко вдохнул и взял в руки самую маленькую бутылочку. Он повернулся лицом к черному пламени.
– Я иду, – произнес он и залпом осушил бутылочку.
И правда, тело словно заледенело. Он поставил бутылочку и пошел вперед; собравшись с духом, он увидел, как черные языки пламени лижут его тело, но не чувствовал – какое-то мгновение он ничего не видел, кроме огня, а затем оказался с другой стороны, в последнем зале.
Там уже кто-то был – но не Снэйп. И даже не Вольдеморт.
