ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПОЕЗД С ПЛАТФОРМЫ ДЕВЯТЬ И ТРИ ЧЕТВЕРТИ

Последний месяц с Дурслями выдался не особо веселым. Правда, Дадли теперь настолько боялся Гарри, что опасался находиться с ним в одной комнате, а тетя Петуния и дядя Вернон перестали запирать его в чулане, не заставляли ничего делать и не орали – по сути дела, они вообще с ним не разговаривали. Отчасти от страха, а отчасти от ненависти они вели себя так, будто на месте Гарри стоит пустой стул. И хотя во многих отношениях такая жизнь была куда лучше, через некоторое время это стало действовать немного угнетающе.

Гарри все время просиживал у себя в комнате в компании новой совы. Он решил назвать ее Хедвиг – это имя попалось ему в "Истории магии". Учебники оказались жутко интересными. Гарри читал в кровати до поздней ночи, а Хедвиг моталась туда-сюда через открытое окно. Хорошо еще тетя Петуния перестала пылесосить комнату, не то бы она заметила, что Хедвиг постоянно таскает дохлых мышей. Каждый вечер перед сном Гарри отмечал галочкой на прикнопленном к стенке клочке бумаги еще один день до первого сентября.

В последний день августа Гарри решил спросить тетю с дядей, как бы ему завтра попасть на вокзал Кингс-Кросс, и спустился в гостиную, где шла телевикторина. Он покашлял, давая о себе знать, и Дадли с воплем вылетел из комнаты.

– Эээ... дядя Вернон...

Дядя Вернон что-то буркнул, показывая, что слушает.

– Эээ... мне завтра надо на Кингс-Кросс, чтобы... чтобы ехать в Хогвартс.

Дядя Вернон снова буркнул.

– Вы не могли бы меня подвезти?

Бурк. Согласен, предположил Гарри.

– Спасибо.

Гарри начал было подниматься по лестнице, и тут дядя Вернон подал голос:

– Странный метод транспортировки в школу волшебников – на поезде! Что, ковры-самолеты все прохудились?

Гарри промолчал.

– Где вообще эта школа-то?

– Не знаю, – ответил Гарри, впервые осознавая сей факт. Он достал из кармана билет, который дал ему Хагрид. – Мне надо просто сесть на поезд с платформы девять и три четверти в одиннадцать утра, – прочитал он.

Тетя с дядей вылупили глаза.

– Какой платформы?

– Девять и три четверти.

– Не пори чушь, – сказал дядя Вернон. – Нет такой платформы, девять и три четверти.

– На билете написано.

– Бред сивой кобылы, – сказал дядя Вернон, – долбанутые они все. Погоди, увидишь вот. Ладно, отвезем тебя на Кингс-Кросс. Все равно завтра в Лондон, а то бы я не дергался.

– А зачем вам в Лондон? – спросил Гарри, чтобы полюбовно разойтись.

– Везем Дадли в больницу, – процедил дядя Вернон. – Надо же удалить ему этот проклятый хвост, пока он не пошел в "Смылтингз".

Утром Гарри проснулся в пять часов и от волнения не мог уснуть. Он встал и натянул джинсы – не переться же на вокзал в мантии волшебника, лучше переодеться в поезде. Он еще раз просмотрел хогвартский список, чтобы ничего не забыть, проверил, надежно ли заперта в клетке Хедвиг и начал мерить шагами комнату, дожидаясь подъема Дурслей. Через два часа огромный тяжелый сундук Гарри был погружен в машину, тетя Петуния уговорила Дадли сесть рядом с Гарри, и они тронулись.

На Кингс-Кросс они прибыли в половине одиннадцатого. Дядя Вернон бухнул сундук на тележку и покатил на станцию. Что-то уж чересчур любезно, подумал Гарри, но тут дядя Вернон, мерзко ухмыляясь, резко остановился перед выходом на платформы.

– Ну что, приятель, смотри. Платформа девять – платформа десять. Твоя должна быть где-то посередке, но ее вроде еще не выстроили, а?

Разумеется, он был абсолютно прав. Над одной платформой висела большая пластиковая девятка, над другой – большая пластиковая десятка, а в середине ничего не было.

– Учись хорошо, – пожелал дядя Вернон с совсем тошнотворной улыбкой и ушел, не сказав больше ни слова. Гарри обернулся и проследил за Дурслями. Все трое гоготали. У Гарри пересохло во рту. Что же делать? Из-за Хедвиг на него уже начинали смотреть с недоумением. Придется у кого-нибудь спросить.

Он остановил проходившего мимо кондуктора, но не решился упомянуть платформу девять и три четверти. О Хогвартсе кондуктор сроду не слыхивал, а Гарри даже не мог объяснить, в какой части страны находится школа, и тот начал раздражаться, будто Гарри нарочно валял дурака. Отчаявшись, Гарри спросил про поезд, отбывающий в одиннадцать ноль-ноль, но кондуктор ответил, что такого нет и в помине. В конце концов кондуктор удалился, ворча про всяких бездельников. Гарри изо всех сил пытался не паниковать. По большим вокзальным часам до поезда в Хогвартс оставалось десять минут, а он даже понятия не имел, как на него попасть, и тупо стоял посреди вокзала с неподъ-емным сундуком, с полными карманами волшебных денег и большой совой.

Наверное, Хагрид забыл сказать, чего делать, ну типа как постучать по третьему кирпичу слева, когда идешь в Косой переулок. Гарри уже начал подумывать, не постучать ли волшебной палочкой по стойке контролера между платформами девять и десять.

В этот момент у него за спиной прошли какие-то люди, и он уловил несколько слов:

– ...все забито маглами, конечно...

Гарри резко обернулся. Оказалось, это произнесла пухлая женщина, разговаривавшая с четырьмя огненно-рыжими мальчиками. Каждый толкал перед собой сундук, как у Гарри, и у них была сова.

С лихорадочно бьющимся сердцем Гарри покатил тележку вслед за ними. Те остановились, и он тоже – так близко, чтобы слышать разговор.

– Ну, какая платформа? – спросила мать.

– Девять и три четверти! – пискнула державшая ее за руку девчушка, тоже рыженькая. – Мам, можно я тоже поеду...

– Ты еще маловата, Джинни, не шуми. Ну что, Перси, ты первый.

Мальчик, на вид самый старший, бодро двинулся к платформам девять и десять. Гарри следил, стараясь не моргать, чтобы ничего не пропустить – но как только мальчик подошел к барьеру между платформами, откуда-то сзади высыпала огромная толпа туристов, и когда из поля зрения скрылся последний рюкзак, мальчик уже исчез.

– Фред, теперь ты, – распорядилась толстушка.

– Я не Фред, я Джордж, – сказал мальчик. – Послушайте, дама, и вы называете себя матерью? Разве вы не видите, что я Джордж?

– Извини, Джордж, голубчик.

– Шутка, я Фред, – сказал мальчик и пошел. Близнец крикнул вслед, чтобы тот поторопился, и Фред, очевидно, так и сделал, потому что через секунду его уже не стало – но куда же он делся?

И вот к барьеру засеменил третий брат – вот он почти дошел – и тут, в мгновение ока, его тоже не стало.

Делать было нечего.

– Извините, – обратился Гарри к пухлой тетеньке.

– Привет, голубчик, – откликнулась она. – Первый раз в Хогвартс? Рон тоже новичок.

Она показала на последнего, младшего сына. Он был высокий, худой, нескладный, веснушчатый, большерукий, большеногий и длинноносый.

– Да, – сказал Гарри. – Дело в том... дело в том, что я не знаю, как...

– Как попасть на платформу? – любезно подсказала тетенька, и Гарри кивнул.

– Не волнуйся, – успокоила она. – Тебе надо просто идти прямо на барьер между платформами девять и десять. Не останавливайся и не бойся врезаться, это очень важно. Если нервничаешь, лучше с разбегу. Давай, топай перед Роном.

– А... хорошо, – согласился Гарри.

Он покатил тележку вперед, глядя на барьер. Барьер был очень прочный.

Гарри пошел на него. Люди, торопившиеся на платформы девять и десять, задевали его на ходу. Гарри пошел быстрее. Сейчас он врежется прямо в барьер – он пригнулся к тележке и перешел на тяжелый бег – барьер становился все ближе – он не сможет остановиться – тележка не слушалась – остался один шаг – он закрыл глаза, готовясь к удару...

Удара не произошло... а он все бежал... и вот наконец открыл глаза. У запруженной людьми платформы стоял алый паровоз. Табличка наверху гласила: "Хогвартс Экспресс, одиннадцать ноль-ноль". Гарри обернулся и на месте барьера увидел чугунную арку со словами "Платформа девять и три четверти". Получилось!

Над головами гудящей толпы стелился дым паровоза, а под ногами шныряли кошки всевозможных мастей. Сквозь гул толпы и скрип тяжелых сундуков раздраженно ухали между собой совы.

Первые вагоны уже набились школьниками – одни свисали из окон, болтая с родней, другие дрались за места. Гарри толкал тележку по платформе в поисках свободного места. Он прошел мимо круглолицего мальчика, говорившего:

– Бабусь, я опять потерял жабу.

– Ох, Невилл, – вздохнула старушка.

Кучка детей окружила мальчика с растаманскими косичками.

– Дай посмотреть, Ли, ну пожалуйста!

Мальчик приподнял крышку коробки, которую держал в руках, и народ завизжал – оттуда высунулась длинная волосатая лапа.

Гарри пробирался сквозь толпу, пока уже в самом конце состава не нашел пустое купе. Сперва он занес Хедвиг, а потом занялся погрузкой сундука. Он попытался было втащить сундук по ступенькам, но едва сумел приподнять его с одного конца, дважды больно уронив его на ногу.

– Помочь? – Это был один из рыжих близнецов, за которыми он проходил сквозь барьер.

– Да, пожалуйста, – пропыхтел Гарри.

– Эй, Фред! Иди пособи!

С помощью близнецов сундук Гарри был наконец водворен в угол купе.

– Спасибо, – поблагодарил Гарри, убирая с глаз мокрые от пота волосы.

– Что это? – спросил вдруг один из близнецов, показывая на зигзагообразный шрам.

– Елки-моталки! – воскликнул другой. – Значит, ты...

– Это он, – сказал первый. – Это ты? – добавил он Гарри.

– Кто? – не понял Гарри.

– Гарри Поттер, – хором сказали близнецы.

– А, он, – сказал Гарри. – В смысле, да, я.

Хлопцы вылупились, и Гарри почувствовал, как заливается краской. Тут, к счастью, из открытой двери донесся голос:

– Фред? Джордж? Вы здесь?

– Идем, мам!

Глянув на Гарри в последний раз, близнецы соскочили с поезда.

Гарри сел возле окна, откуда, наполовину спрятавшись, мог следить за рыжим семейством и слушать их разговор. Мать вынула носовой платок.

– Рон, у тебя что-то на носу.

Младший попытался увернуться, но она сгребла его в охапку и принялась протирать кончик носа.

– Мам, отвянь, – Рон вывернулся.

– Аааа, у пуськи Ронни фто-то на носярке? – пропел один из близнецов.

– Заткнись, – сказал Рон.

– А где Перси? – спросила мать.

– Вон идет.

К ним широкими шагами подошел старший брат. Он уже переоделся в пышную черную хогвартскую форму, и Гарри заметил у него на груди блестящий серебряный значок с буквой С.

– Долго не могу, мам, – сказал мальчик. – Я впереди, там у старост два купе...

– Ах, да ты, никак, староста, Перси? – воскликнул один из близнецов с выражением величайшего изумления. – Что ж ты не сказал, мы и не знали.

– Постой, по-моему, он что-то говорил, – сказал другой. – Как-то раз...

– Или два...

– В минуту...

– Все лето...

– Да заткнитесь, – сказал Перси-староста.

– А почему это у Перси новая форма? – не унимался один близнец.

– Потому что он староста, – ласково сказала мама. – Ну все, милый, учись хорошо – шли сову, как доберешься.

Она поцеловала Перси в щечку, и тот удалился. Затем она обратилась к близнецам.

– Ну-с, вы двое – чтоб в этом году вели себя как следует. Если я еще раз получу сову, что вы – вы взорвали туалет или...

– Взорвали туалет? Мы никогда не взрывали туалетов.

– Но идея классная, спасибо, мам.

– Не смешно. И смотрите за Роном.

– Не волнуйся, с нами пуська Ронничек не пропадет.

– Заткнитесь, – привычно пробубнил Рон. Он был почти одного роста с близнецами, а на носу, где потерла мать, еще осталось розовое пятно.

– Да, мам, знаешь что? Угадай, кого мы щас встретили в поезде?

Гарри быстро откинулся назад, чтобы его не заметили.

– Помнишь, с нами на вокзале был чернявый пацан? Угадай, кто это?

– Кто?

– Гарри Поттер!

Гарри услыхал голосок девчушки.

– Ой, мам, можно я залезу в поезд посмотрю, мам, ну пожалуйста...

– Ты его уже видела, Джинни, и вообще, не надо пялиться на бедного мальчика, как в зоопарке. Так это правда он, Фред? С чего ты взял?

– Спросил. Я видел шрам. В натуре – как молния.

– Бедняжка – понятно, почему он один, я еще удивилась. Так вежливо спросил, как попасть на платформу.

– Да ладно, думаешь, он помнит, как выглядит Сама-Знаешь-Кто?

Мать неожиданно посуровела.

– Не смей у него спрашивать, Фред. Даже и не думай. Неужели надо об этом напоминать в первый же школьный день!

– Ладно, не жужжи.

Раздался свисток.

– Быстрее! – поторопила мать, и трое мальчишек вскарабкались в вагон. Затем они высунулись из окна, чтобы поцеловаться на прощание, а сестренка заплакала.

– Не плачь, Джинни, мы пришлем тебе кучу сов.

– Вышлем сиденье от школьного унитаза.

– Джордж!

– Шутка, мам.

Поезд тронулся. Гарри увидел, как мать машет рукой, а сестренка, то ли смеясь, то ли плача, побежала за поездом, пока он совсем не разогнался – тогда она, отстав, тоже стала махать.

За поворотом девочка с матерью исчезли из виду. За окном мелькали дома. Гарри страшно волновался. Он не представлял, что его ждет, ну да ладно, все равно это лучше того, что оставалось позади.

Дверь в купе отодвинулась, и вошел младший рыжик.

– Здесь никто не сидит? – спросил он, показывая на сиденье напротив. – А то везде занято.

Гарри покачал головой, и мальчик сел. Он глянул на Гарри и быстро перевел взгляд в окно, делая вид, будто не смотрит. Гарри заметил, что черное пятно на носу так и не оттерлось.

– Эй, Рон, – вернулись близнецы. – Слышь, мы пошли в середину поезда – там у Ли Джордана гигантский тарантул.

– Ладно, – буркнул Рон.

– Гарри, – сказал другой близнец, – мы не представились? Фред и Джордж Уизли. А это Рон, наш братан. Ну, увидимся.

– Пока, – попрощались Гарри с Роном. Близнецы задвинули за собою дверь.

– Ты правда Гарри Поттер? – выпалил Рон.

Гарри кивнул.

– А... а то я думал, это опять приколы Фреда с Джорджем, – сказал Рон. – А у тебя правда есть... ну, ты понимаешь...

Он показал на лоб Гарри.

Гарри откинул челку, открыв шрам. Рон пристально посмотрел.

– Значит, это сюда Сам-Знаешь-Кто...

– Да, – кивнул Гарри, – но я не помню.

– Совсем? – нетерпеливо спросил Рон.

– Ну... я помню много зеленого света, а больше ничего.

– Ух ты, – сказал Рон. Некоторое время он сидел, глазея на Гарри, а потом, спохватившись, быстро отвернулся к окну.

– А у вас вся семья – волшебники? – спросил Гарри, которому Рон был не менее интересен.

– Эээ... да, вроде, – ответил Рон. – По-моему, у мамы есть троюродный брат – бухгалтер, но мы про него никогда не говорим.

– Так ты, видать, уже знаешь кучу колдований.

Значит, Уизли из старых колдовских семей, о которых говорил бледный мальчик в Косом переулке.

– Я слышал, ты попал к маглам, – сказал Рон. – Какие они?

– Кошмар... ну, правда, не все. Вот тетя, дядя и двоюродный брат – просто жуть. Лучше б у меня было трое братьев-колдунов.

– Пять, – поправил Рон и почему-то нахмурился. – Я в семье шестой еду в Хогвартс. Можно сказать, есть на кого равняться. Билл и Чарли уже отучились – Билл был лучший ученик, а Чарли – капитан квиддичной команды. Перси вот староста. Фред и Джордж много хулиганят, но у них все равно хорошие отметки, и все от них прутся. Все ждут, что и я буду не хуже, но если я и буду, это уже без мазы, все равно они первые. И потом, с пятью братанами у тебя никогда не бывает ничего нового. У меня Биллова форма, Чарлина волшебная палочка и старая Персина крыса.

Рон полез под куртку и достал жирную серую крысу, которая безмятежно спала.

– Его зовут Коростевич, да толку никакого – дрыхнет себе и дрыхнет. Перси папа подарил сову, за то, что он староста, но им не по кар... то есть, мне зато достался Коростевич.

У Рона порозовели уши. Видимо, он решил, что наговорил лишнего, поэтому отвернулся и снова стал смотреть в окно.

Гарри не считал, что следует стыдиться несостоятельности купить сову. В конце концов, у него сроду не было денег, не считая последнего месяца, и он поведал Рону обо всем – как донашивал Дадлино старье и никогда не получал на день рождения нормальных подарков. Рон приободрился.

– ... и пока Хагрид не рассказал, я понятия не имел, что я волшебник, про родителей и про Вольдеморта...

Рон ахнул.

– Че? – не понял Гарри.

– Ты назвал по имени Сам-Знаешь-Кого! – воскликнул Рон с ужасом и восхищением. – Я-то думал, уж ты-то...

– Да я не собираюсь хорохориться и все такое, называя по имени, – сказал Гарри, – просто я не знал, что это нельзя. Понимаешь? Мне еще столько учиться.... Спорим, – добавил он, в первый раз высказывая терзавшие его опасения, – спорим, я буду в классе хуже всех.

– Не будешь. Там до фига детей из магловых семей, и они быстро насобачиваются.

Пока они болтали, поезд уже увез их из Лондона. Теперь он летел мимо полей, где паслись коровы и овцы. Мальчики примолкли, глядя на мелькающие поля и тропинки.

Около половины первого из коридора донеслось громыхание, и в дверь заглянула улыбающаяся тетенька с ямочками на щеках:

– Что-нибудь перекусите, ребятки?

Не завтракавший Гарри сразу вскочил, а у Рона опять порозовели уши, и он пробурчал, что у него есть бутерброды. Гарри вышел в коридор.

С Дурслями у него никогда не было денег на сладости, но сейчас, когда карманы были набиты серебром и золотом, он был готов купить столько шоколадок "Марс", сколько унесет – но шоколадок "Марс" у продавщицы не было. У нее были всевкусные орешки Берти Ботт, лучшая взрывачка Друбля, кваколадки, тыквоги, котелкексы, лакричные палочки и масса других штучек, каких Гарри в жизни не видывал. Чтобы ничего не упустить, он накупил всего понемножку и отдал тетеньке одиннадцать серебряных сиклей и семь бронзовых кнатов.

Рон удивленно смотрел, как Гарри притащил это все в купе и свалил на пустое сиденье.

– Такой голодный?

– Умираю, – признался Гарри и откусил огромный кусок тыквога.

Рон развернул пухлый сверток. Внутри оказалось четыре бутерброда. Он отделил один и сказал:

– Вечно она забывает, что я не люблю солонину.

– Махнемся, – предложил Гарри, показывая на тыквог. – Поехали...

– Тебе не понравится, она пересохла, – сказал Рон. – У нее совершенно нет времени, – добавил он поспешно, – понимаешь, нас пятеро...

– Давай, бери пирожок, – сказал Гарри, которому никогда еще не доводилось ничем делиться, да, признаться, и не с кем. И это ему показалось так здорово – сидеть рядом с Роном и трескать всю дорогу тыквоги, котелкексы и конфетки (бутерброды оказались забыты).

– А это что? – спросил Гарри у Рона, доставая пачку кваколадок. – Не настоящие же лягушки? – Ему начинало казаться, что его уже ничем не удивишь.

– Нет, – ответил Рон. – Посмотри, какая там карточка. У меня нет Агриппы.

– Чего?

– А, ну конечно, ты же не знаешь – в кваколадках бывают карточки, понимаешь, для коллекции – знаменитые ведьмы и колдуны. У меня уже штук пятьсот, а вот Агриппа и Птолемей не попадаются.

Гарри развернул свою кваколадку и взял карточку. На ней было лицо человека в очках-полумесяцах, с длинным горбатым носом и развевающимися серебристыми волосами, бородой и усами. Под картинкой стояло имя: Альбус Дамблдор.

– Так это Дамблдор! – воскликнул Гарри.

– Только не говори, что ты никогда не слышал про Дамблдора! – сказал Рон. – Можно кваколадку? Вдруг там Агриппа... спасибо...

Гарри перевернул свою карточку и прочел:

Гарри перевернул карточку обратно и с удивлением заметил, что лицо Дамблдора исчезло.

– Он пропал!

– Не торчать же ему тут целый день, – сказал Рон. – Он вернется. Нет, опять Моргана, у меня ее и так штук шесть... хочешь? Можешь начать коллекцию.

Рон блуждал взглядом по куче нераспечатанных кваколадок.

– Бери, бери, – покивал Гарри. – Но знаешь, в магловом мире люди остаются на фотографиях.

– Да прям? Они че, вообще не двигаются? – изумился Рон. – Странно!

Гарри проследил, как Дамблдор украдкой вернулся на карточку и слегка ему улыбнулся. Рону было гораздо интереснее поедать кваколадки, чем смотреть карточки знаменитых ведьм и колдунов, а Гарри никак не мог от них оторваться. Скоро, помимо Дамблдора и Морганы, у него были Хенгист из Вудкрофта, Альберик Граннион, Цирцея, Парацельс и Мерлин. В конце концов он все-таки оторвался от почесывавшей нос друидессы Клиодны и открыл пакетик всевкусных орешков Берти Ботт.

– С этим поосторожнее, – предупредил Рон. – Написано – всевкусные, так они именно всевкусные – понимаешь, бывают обычные, ну типа там шоколадные, мятные, мармеладные, а можно наткнуться на шпинат, печенку или требуху. Джордж клянется, что ему один раз попался орешек со вкусом соплей.

Рон достал зеленый орешек, досконально его изучил и с краешку откусил.

– Беее... видишь? Брюссельская капуста.

Поедать всевкусные орешки было очень весело. Гарри попался вкус гренки, кокоса, печеных бобов, клубники, карри, травы, кофе, сардин; он даже так расхрабрился, что надкусил отвергнутый Роном подозрительный серый орешек, который оказался с перцем.

Пейзаж за окном становился все более необитаемым. Аккуратные пастбища сменились лесами, извилистыми речками и темно-зелеными холмами.

В дверь постучали, и вошел круглолицый мальчик, мимо которого проходил Гарри на платформе девять и три четверти. Глаза у него были на мокром месте.

– Извините, – сказал он, – вы случайно не видели жабу?

Рон и Гарри покачали головами, и мальчик захныкал:

– Я ее потерял! Она все время удирает!

– Найдется, – заверил Гарри.

– Да, – несчастным голосом выдавил мальчик . – Что ж, если увидите...

И удалился.

– И чего трепыхается, – сказал Рон. – Если б у меня была жаба, я бы ее посеял как можно скорее. Впрочем, у меня ж Коростевич, так что чья бы корова мычала.

Крыса посапывала у него на коленях.

– Хоть он сдохни, невелика разница, – с отвращением бросил Рон. – Я вчера хотел для интереса его сделать желтым, да заклинание не сработало. Смотри, щас покажу...

Он порылся в сундуке и извлек сильно потрепанную волшебную палочку. Местами она была выщерблена, а на конце торчало что-то белое.

– Шерсть единорога вся повылезла. Ну, неважно...

Едва он поднял палочку, как дверь купе опять отворилась. Это вернулся мальчик без жабы, но на сей раз с девочкой. Та уже переоделась в форму Хогвартса.

– Жабу не видели? А то Невилл тут потерял, – сказала девочка. У нее был начальственный голос, густые каштановые волосы и крупноватые передние зубы.

– Сказано ж: не видели, – отозвался Рон, но девочка не слушала – она смотрела на волшебную палочку в его руке.

– А, колдуете, значит? Ну-ка, поглядим.

И уселась. Рон растерялся.

– Э... ну ладно.

Он прочистил горло.

–

Он взмахнул палочкой, но ничего не произошло. Коростевич остался спать серым.

– Ты уверен, что заклинание настоящее? – спросила девочка. – Что-то не особо действует, а? Я испробовала для трени-ровки несколько простых заклинаний, и у меня все вышло. У нас в семье волшебников нет, письмо пришло так неожидан-но, но я была так рада, конечно, сами понимаете, говорят, это лучшая школа ведьминских искусств – я выучила наизусть все учебники, надеюсь, конечно, этого будет достаточно – меня зовут Гермиона Грэйнджер, между прочим, а вас?

Все это она выпалила единым духом.

Гарри посмотрел на Рона и по его обалдевшему виду с облегчением понял, что тот тоже не выучил наизусть всех учебников .

– Я Рон Уизли, – буркнул Рон.

– Гарри Поттер, – сказал Гарри.

– Да ну? – удивилась Гермиона. – Я, конечно, все про тебя знаю – у меня есть книжки для дополнительного чтения, и про тебя есть в "Истории современной магии", в "Расцвете и падении темных искусств" и в "Великих волшебствах двадцатого века".

– Прям? – изумился Гарри.

– Господи, да неужели ты не знал, да я бы на твоем месте давно все разведала, – сказала Гермиона. – Кто-нибудь знает, на какой он пойдет факультет? Я тут поспрашивала – надеюсь попасть в Гриффиндор, там вроде гораздо лучше; я слышала, там учился сам Дамблдор, но, наверно, и Воронкогть тоже ничего... Ладно, лучше пойдем искать жабу Невилла. А вам обоим, знаете, лучше переодеться, по-моему, мы скоро приедем.

И она удалилась, прихватив с собой мальчика без жабы.

– Не знаю, какой там факультет, лишь бы без нее, – сказал Рон и кинул волшебную палочку в сундук. – Дурацкое заклинание – мне его Джордж дал, спорим, знал ведь, что это фальшивка.

– А на каком факультете твои братья? – спросил Гарри.

– В Гриффиндоре, – ответил Рон и снова помрачнел. – Мама с папой тоже там учились. Не знаю, что они скажут, если я буду не там. Не думаю, что в Воронкогте хуже, но представь, если меня зачислят в Плутзерин.

– Это факультет, где учился Воль... то есть, Сам-Знаешь-Кто?

– Ага, – сказал Рон и с несчастным видом плюхнулся на сиденье.

– Знаешь, мне кажется, у Коростевича посветлели кончики усов, – сказал Гарри, пытаясь отвлечь Рона от факультетов. – А чем сейчас занимаются твои старшие братья, когда они отучились?

Гарри было интересно, чем может заниматься колдун по окончании школы.

– Чарли в Румынии изучает драконов, а Билл в Африке по делам "Гринготтса", – сказал Рон. – Слышал про "Гринготтс"? Это было в "Ежедневном пророке", да ты ведь не получал его у маглов... кто-то пытался ограбить спецхран.

Гарри расширил глаза.

– Да ну? И что с ними стало?

– Ничего, потому и весь шум. Их не поймали. Папа говорит, что обойти охрану "Гринготтса" может только очень сильный злой колдун, но вроде там ничего не украли, вот что странно. Ясно, тут все сразу пересрали – вдруг за этим стоит Сам-Знаешь-Кто.

Гарри переваривал новость. Теперь при упоминании Сами-Знаете-Кого у него по спине ползли мурашки. Наверно, это нормально при вступлении в волшебный мир, хотя гораздо спокойнее говорить "Вольдеморт" и не париться.

– Ты в квиддиче за какую команду? – спросил Рон.

– Э-э-э... я ни одной не знаю, – сознался Гарри.

– Как! – Рон был совершенно убит. – Ой, подожди, это же лучшая игра на свете... – и начал объяснять про четыре мяча и про позиции семерых игроков, описывать знаменитые матчи, на которых побывал с братьями, и какую бы купил метлу, будь у него деньги. Он как раз врубал Гарри в тонкости игры, когда дверь купе снова отворилась, но на этот раз вошел не Невилл, мальчик без жабы, и не Гермиона Грэйнджер.

Вошли трое ребят, и среднего Гарри сразу узнал: это был бледный мальчик из магазина мадам Малкин. Он смотрел на Гарри с куда большим интересом, чем в Косом переулке.

– Это правда? – спросил он. – Весь поезд говорит, что в этом купе едет Гарри Поттер. Так это ты?

– Да, – Гарри окинул взглядом остальных. Оба были коренастые и имели злобный вид. По бокам бледнолицего они походили на телохранителей.

– Да, это Крабб, а это Гойл, – небрежнл бледнолицый, заметив взгляд Гарри. – А меня зовут Малфой, Драко Малфой.

Рон тихонько кашлянул, скрывая смешок. Драко Малфой посмотрел на него:

– По-твоему, у меня смешное имя? А тебя как зовут, можно не спрашивать. Мне отец сказал, что Уизли все рыжие, с веснушками, а детей у них больше, чем они могут себе позволить. – Он вернулся к Гарри. – Ты скоро узнаешь, что некоторые колдовские семьи знач ительно лучше других, Поттер. Не стоит водить дружбу с неподходящими людьми. Я могу помочь тебе в этом.

Он протянул руку, но Гарри ее не принял.

– Думаю, я сам для себя определю неподходящих людей, спасибо, – холодно отрезал он.

Драко Малфой не покраснел, но на бледных щеках появился розоватый оттенок.

– На твоем месте я был бы поосторожнее, Поттер, – медленно проговорил он. – Не будешь повежливее, последуешь за своими родителями. Они тоже не знали, что для них полезно. Будешь общаться с мусором вроде этих Уизли или Хагрида, сам замараешься.

Гарри и Рон одновременно встали.

– Повтори, – процедил Рон. Лицо его стало одного цвета с волосами.

– А, подраться решил, что ли? – усмехнулся Малфой.

– Если сейчас же не уберетесь, – сказал Гарри храбрее, чем себя ощущал, потому что Крабб и Гойл были куда здоровее их с Роном.

– А мы не хотим уходить, правда, ребята? Мы уже все съели, а у вас тут еще осталось.

Гойл потянулся к кваколадкам – Рон рванулся, но не успел даже дотронуться до Гойла, как тот издал душераздирающий вопль.

У него на пальце висел Коростевич, глубоко впившись острыми зубками в сустав – Крабб с Малфоем отступили, а Гойл, завывая, кругами раскручивал крысу, и когда наконец Коростевич отлетел и стукнулся об окно, все трое мгновенно испарились. Вероятно, они подумали, что в конфетах прячутся крысы, а может, услышали шаги, потому что секунду спустя вошла Гермиона Грэйнджер.

– Что происходит? – спросила она, глядя на рассыпанные по полу конфеты и на Рона, за хвост подымавшего Коростевича.

– По-моему, он в обмороке, – сказал Рон Гарри и повнимательнее присмотрелся к Коростевичу. – Нет – невероятно – он опять заснул...

Коростевич действительно заснул.

– Ты раньше встречался с Малфоем?

Гарри рассказал о встрече в Косом переулке.

– Я слышал об этой семье, – мрачно сказал Рон. – Они первыми вернулись на нашу сторону, когда Сам-Знаешь-Кто сгинул. Клялись, что их околдовали. Папа не верит. Он говорит, что отец Малфоя только и ждал, чтобы перейти на Темную Сторону. – Он повернулся к Гермионе. – Чем-нибудь помочь?

– Лучше поскорее наденьте форму, я только что ходила вперед и спрашивала кондуктора, и он сказал, мы уже почти приехали. Вы что, подрались? Еще попадете в историю, не доехав до школы!

– Это Коростевич подрался, а не мы, – сердито сказал Рон. – Может, выйдешь, пока мы переоденемся?

– Конечно, я только зашла, потому что ребята ведут себя как малыши, носятся по коридору как угорелые, – с презрением сказала Гермиона. – А у тебя, между прочим, грязь на носу, ты в курсе?

Рон проводил ее свирепым взглядом, а Гарри выглянул в окно. Вечерело. Под фиолетовыми небесами чернели горы и леса. Поезд начал замедлять ход.

Они с Роном сняли куртки и натянули длинные черные балахоны. Рону форма была коротковата, и из-под нее торчали кроссовки.

По вагонам эхом разнеслось объявление:

– Через пять минут мы прибываем в Хогвартс. Багаж просьба оставить в купе, он будет доставлен в школу отдельно.

У Гарри от волнения свело желудок, а Рон под веснушками побелел. Они распихали по карманам остатки сладостей и влились в набившуюся в коридоре толпу.

Поезд пополз тихо-тихо и наконец остановился. Дети бросились к дверям и вывалились на крошечную темную платформу. От холодного вечернего воздуха Гарри пробрала дрожь. Затем над головами школьников закачалась лампа, и Гарри услышал знакомый голос:

– Первоклашки! Первоклашки, сюда! Порядок, Гарри?

Над морем голов сияло большое косматое лицо Хагрида.

– Айда за мной – еще первоклашки есть? Смотрите под ноги! Первоклашки, за мной!

Скользя и спотыкаясь, дети двинулись за Хагридом по узкой крутой тропинке. По обеим сторонам была такая темень, что Гарри там почудилась непроходимая чаща. Все разговоры стихли. Невилл, мальчик, постоянно терявший жабу, пару раз всхлипнул.

– Скоро первый раз увидим Хогвартс, – через плечо объявил Хагрид, – щас, за поворотом.

Раздалось громкое "Ooooo!"

Узкая тропинка внезапно вывела на берег большого черного озера. На другом берегу, на вершине скалы, сверкая окнами в звездном небе, стоял огромный замок с многочисленными башнями и бойницами.

– В лодку не больше четверых! – распорядился Хагрид, указывая на флотилию маленьких лодочек, сгрудившихся у берега. В лодку Гарри и Рона подсели Невилл и Гермиона.

– Расселись? – крикнул Хагрид, имевший личную лодку. – Отлично – ВПЕРЕД! И флотилия дружно отчалила и заскользила по гладкой, как стекло, поверхности озера. Все молчали и во все глаза смотрели на высившийся впереди замок. По мере приближения к утесу головы задирались все выше и выше. – Пригнуть головы! – скомандовал Хагрид, когда первая лодка достигла утеса; все пригнулись, и лодочки пронесли их сквозь занавесь плюща, скрывавшую широкую расщелину. Они проплыли по темному туннелю, видимо, уводившему прямо под замок, а там добрались до какой-то подземной гавани и высадились на камни и гальку. – Эй, ты! Твоя жаба? – кликнул Хагрид, осматривая лодки высадившихся.

Sorry, your browser doesn't support Java(tm).

– Тревор! – блаженно вскричал Невилл, протягивая руки.

Потом они вскарабкались по переходу, следуя за лампой Хагрида, и очутились на мокрой лужайке под сенью замка.

Взойдя по каменным ступеням, они сгрудились перед огромными дубовыми воротами.

– Все тут? Ты, жаба на месте?

Хагрид поднял гигантский кулак и трижды постучал в ворота замка.

Далее...

Домой